О настоятеле

- 1994 год. Срочная служба в армии, в дивизии Дзержинского. Чтобы оказаться там, нужно было и подраться, и поотжиматься - словом, показать, какой ты решительный и смелый. Накануне войны с Чечней был создан 8-ой отряд, названный чуть позднее «Русь». Там шла жесткая подготовка действительно русских витязей, которые могли противостоять профессиональным арабским наемникам, вахаббитам: наши солдатики побеждали этих головорезов-профессионалов. Причем те уважали и боялись спецназ.

А я был поваром 8-го отряда. Это же боевое подразделение, и поэтому наши повара были профессиональными боксерами и рукопашниками. Господь, как будущего священника, миловал в том плане, что мне не пришлось убивать людей. Но я, конечно, дрался, выполняя свои задачи. С отрядом заходили в поселки, еще не очищенные от боевиков, ведь мы должны были обеспечить бойцов горячей пищей, продуктами. Еще и местным жителям помогали, они же голодные приходили. Командир отряда всегда отдавал распоряжение накормить их. Помимо кашеварения, ездили в Грозный за хлебом. Всего по два человека на БТРе, по открытой местности, что равнялось практически самоубийству...

Вернувшись из армии, решил служить в группе спецназа, ведь многое в военном деле уже было знакомо. После 13 лет выслуги отправился на пенсию в звании прапорщика, очень модном звании. Спортивная подготовка ушла на второй план. Сейчас у меня в основном ралли: сажусь в машину и отправляюсь решать дела по реставрации храма.

Был ли я во время службы верующим человеком? Крестили меня в детстве, но ведь пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Мы ждем доказательства бытия Божия, каких-то удивительных случаев. И эти случаи в моей жизни действительно происходили: во второй Чеченской кампании чудеса были явные. Вечернее молитвенное правило не прочтешь - обязательно жди нападения на пост. Бойцы сначала смеялись, а потом заметили: когда прапорщик Коля читает молитвы, - все спокойно и спать можно, сняв обмундирование. Обычно, когда ждали нападения, после отбоя не раздевались.

В тех условиях нередко выручал просто юмор. Затишье. В темноте товарищ что-то протягивает и говорит: «Будешь?» Я отвечаю, что, конечно, буду. Думал, сто граммов для расслабления, а это шоколадка.

Моя церковная жизнь началась на Соловецком подворье, туда ходили мои друзья, там были духовные наставники. Потом с женой, матушкой Любовью, стал помогать храму во имя великомученицы Варвары в Талагах: тогда его настоятелю, отцу Даниилу (Плотникову), пришлось начинать буквально с нуля. Со временем я стал петь на клиросе: корни у меня украинские, а мы можем хорошо «спевати», затем присоединилась супруга. Говорили, что у нас довольно неплохо получалось.

Старшая дочка Ангелина буквально выросла в храме. Во время всенощного бдения ляжет на скамеечку и спит. Батюшка каждение совершает, умилительное было зрелище.

До рукоположения во диаконы, помимо пения на клиросе, я занимался с детьми военно-патриотической работой. Причем прошло время, и кому-то из них пригодились наши занятия. Несколько ребят отслужили в армии, один стал офицером. Разумеется, я дал им малую часть, азы, но ребята до сих пор благодарны.

К моему решению стать священником в семье отнеслись настороженно. У нас был род военных: дед Михаил погиб в Великую Отечественную, дед Максим воевал в бригаде Григория Котовского. Вот отец и надеялся, что я сделаю карьеру офицера. Но я четко дал понять, что выбрал Церковь. Жена поддержала.

Быть священником - большая ответственность. Люди приходят со своими скорбями, и каждый человек - целая жизнь, история, а ты должен понять и помочь. Надо, правда, чтобы и паства понимала, что священник тоже человек. Правило такое: я буду за вас отвечать, а вы за меня. Что скрывать, нередко, когда необходимо, просят: батюшка, благослови, а как что-то не по ним, в твою сторону и не посмотрят.

В пастырском служении главное, на мой взгляд, доступность - чтобы священника можно было найти в любое время, поговорить с ним - и готовность к частому совершению Литургии. Прихожане должны видеть пастыря в храме, а пастырь должен нести им радость.

Как сочетается боевой спецназовец и кроткий пастырь? С трудом. Иногда хочется взорваться и посеять хаос на поле битвы. Но Господь дает силы сдерживаться.

Островитяне - особый контингент, ведь условия жизни на Андрианове отличаются от городских.Это люди очень добрые, искренние. Они чувствуют фальшь, и, если почувствуют неискренность священника, будет он для них далеким персонажем. Поэтому не надо представлять из себя небожителя, к которому народ не знает, как подступиться. Здесь просто: разговариваешь с ними наравне, а где-то можно себя смирить до зела, постоять даже ниже, чтобы им было удобнее смотреть на меня.

Есть ли свои методы работы с прихожанами? Я с ними не работаю, а живу и общаюсь. Если нужно, говорим не только о духовном, но и о погоде, и о том, как ловится рыба.

На острове несколько деревень. Центральная, в которой числится около 500 человек, называется Вознесение. Здесь ощущаешь спокойствие, благодать, древнюю святость места. Когда-то на этом небольшом островке пять церквей стояло...

В старину наш приход был одним из самых богатых в округе. В Архангельском государственном архиве нашли имена более 50 священников, служивших в построенной в 1807 году Вознесенской церкви, которую мы сейчас реставрируем. Документы сохранили много разных историй о приходе.

На соседнем острове в Ластоло было нашествие волков, и жители не могли от них отбиться, ставили капканы, охотились, а те хитрые, грызли скотину, пакостили по-всякому. В храме отслужили молебен от нападения врагов, и нашествие прекратилось. После этого жители в знак благодарности каждый год приносили в храм большую свечу.

В с.Вознесение до 1932 года жил протоиерей Алексий Денбновецкий, исповедник веры. В ссылку батюшку угнали по снегу босиком, рассказывают старожилы. После этого некоторые неблагочестивые местные жители разграбили батюшкину ризницу, подризники разобрали на юбки и ночнушки...

Хочется восстановить историческую справедливость, чтобы в храме вновь шли постоянные службы, появилась колокольня. Прежнюю, которая вместе со шпилем достигала 38 метров, разрушили в 1930-е. Купол упал в озеро, а серебряный крест затянуло в береговой ил. Крест так и не смогли вытащить: достают, а его снова затягивает. Из храма клуб устроили. Вот так, где была святость, появилась мерзость запустения. Изуродовали здание, поэтому много сил потребуется для его полного восстановления. Ну а сейчас - кто пел в клубе, у меня на клиросе поет, а кто-то приходит, кается за своих предков- разрушителей, и все радуются, что храм оживает.

Местность надо полюбить, полюбить прихожан. Когда есть любовь, все не в тягость. Ты стремишься радовать: богослужениями, благоукрашением церкви. А стареньким прихожанам особенно важно повторять: «Вы помните, мои дорогие, как взрывали колокольню, разрушали церковь. Пожалуйста, не уходите в вечность, пока не увидите возрожденного храма и не услышите, как и прежде, разливающийся по всей округе благовест».

Источник материала: Архангельская и Холмогорская Епархия